Когда-то в Древней Греции существовала традиция: авторов пьес, вызывавших у публики слезы дешевыми приемами, другими словами, спекулировавших на человеческих чувствах, подвергали остракизму, то есть попросту изгоняли из страны. Насчет пользующихся такими же приемами древнегреческих авторов комедий в истории Эллады почему-то не сказано ничего…Что же касается нашего времени, то авторов и актеров, выжимающих смех из публики любой ценой, не то что не осуждают, а даже наоборот, всячески приветствуют. Не будем перечислять эти навязшие в зубах фамилии и теле- и радиопередачи (их и так все знают), скажем только, что из-за них такое жизненно важное для человека понятие как юмор стало синонимом пошлости, а слово «юморист» приобрело пренебрежительный, даже слегка оскорбительный оттенок.

На этом фоне отдельной недосягаемой вершиной высится творчество Михаила Жванецкого. Впрочем, оно высилось бы и без подобного фона, настолько он сам по себе неповторим и уникален.

Его невероятный, феноменальный успех у публики в течение более чем сорока лет, практически без всяких перерывов, уже сам по себе достоин книги Гиннеса. Но дело в том, что это не тот успех, которого добиваются любой ценой, для достижения которого все средства хороши. У Жванецкого успех полноценный, успех по гамбургскому счету. Причем ему для этого не нужно было меняться, придумывать новые формы для выступлений, — нет, он все годы остается неизменным: портфель, в нем тексты, в руке несколько страниц, энергичный взмах руки и — главное — неповторимая, только одному ему присущая интонация, которую ни с чьей не спутаешь. Сначала на магнитофонных лентах, потом по радио, наконец, по телевидению, и все эти годы со сцен переполненных концертных залов звучит этот неповторимый, мгновенно узнаваемый голос со всеми его невероятными оттенками и нюансами.

Следуя по историческому пути, человечество выработало немереное количество с одной стороны традиций, канонов и постулатов, а с другой – ложных установок,  штампов и стереотипов. Понятие успешности связывалось в разные времена с довольно-таки определёнными факторами, предметами, свойствами её субъектов. При том, в наиболее прогрессивные эпохи жизнедеятельности цивилизации возникло чётко выраженное обособление понимания успешности у т.н. «западной» и «восточной» части населения планеты.

В своём труде «Брать или отдавать» один из наиболее влиятельных молодых лидеров XXI-го века, Адам Грант, исследует в частности феномен чистого альтруизма в противопоставлении, упрощённо говоря, эгоизму и некоему пограничному состоянию натуры, присущему, как он утверждает, большинству представителей человеческого рода. Выделяет он при этом и соответствующие категории членов социума: берущих, обменивающих и дающих.

Чрезвычайно любопытные умозаключения на основе самых что ни на есть статистически бесстрастных данных, исторических сведений и наблюдений приводят Адама Гранта к выводам, хлёсткой плетью рассекающим оболочку догматической ловушки обывателя в его представлении о роли вышеуказанных категорий в общественной иерархии.

Среди сочинений в жанре фэнтези читатель, наверное, не отыщет столь же знаменитого и читаемого по всему свету романа, как ‘Властелин колец’ Джона Рональда Ру́эла То́лкиена. Всемирную известность изданная в 50-х гг. XX-го столетия эпопея, обретшая объём трилогии, получила в качестве продолжения широко уже известной в читательских кругах любителей фэнтези саги о хоббите Бильбо — ‘Хоббит, или туда и обратно’ в 60-х гг.

Ставя цель установить формат и величину настоящего саксонского эпоса, Джон Толкиен книгами про хоббита и волшебные кольца как никто другой прежде провозгласил становление жанра, взрастил интерес к нему и оказал несравнимое воздействие на культуру по другую сторону от её исполинского пласта, условно именуемого «реализмом».

Некогда раздобыв так называемое Кольцо Всевластия, найденное прежде по случайности уродливым Го́ллумом (Смеаголом), хоббит Бильбо загадочным образом поручает его на хранение своему племяннику Фродо. Узнавший об этом спустя некоторое время, легендарный волшебник Гэндальф, повествует хоббиту о сущности хранящегося у него в жилище кольца и связанных с ним возможных судьбоносных «тектонических процессах» во всём Средиземье и даже более. После разговора с магом, Фродо приходится согласиться покинуть родной городок Шир, отправившись в невероятно рисковое и опасное приключение с миссией уничтожения Кольца Всевластия.

Наречённый потомками «отцом истории» Геродот составил своё грандиозное сочинение структурно из 9 книг. По форме его «История» — описательное научное сочинение, по содержанию же оно в значительной мере склоняется к увлекательному роману в прозе, повествующему современникам и поколениям будущего о невероятных умопомрачительных фактах, судьбоносных явлениях и выдающихся личностях прошлого!

О расцвете и закате царств и правителей, лукавстве и предательстве, интригах и замысловатых комбинациях, столкновениях, противоборствах государств, о бурно меняющейся античной карте влияния и переселения повествует древнегреческий автор на страницах своих девяти частей «Истории».

Геродот рассказывает в том числе и о своих путешествиях в различные части освоенного тогда мира, таких как Древний Египет, Персия или Скифия, в подробностях описывая обычаи, особенности, культы и традиции древних обществ.

На страницах «Истории» любознательного читателя ждут необычайные приключения в миры былых цивилизаций, знакомство с феноменальными фигурами, потрясающими сюжетами, в частности векового противостояния эллинов с «варварами» – многогранной реальностью исконного прошлого, с которой не сравниться и доныне ещё ни одна из экранизаций, ни одна попытка подражать былому посредством искусства! 

Отечественная поэзия на мировой литературной карте обрисовала свой совершенно особенный контур, как и некоторые другие поэтические течения в азиатских или европейских странах. Она обогащалась в своих традициях и чертах ещё со «Слова о Полку Игореве», потом от Ломоносова и Державина, далее с невиданным размахом от Пушкина, Лермонтова и Некрасова до Мандельштама, Цветаевой, Бродского и Окуджавы, чем-то своеобразным и новым наполнялась она и далее – до сей поры, когда уже романы в книгах потеснены телевизионными сериалами, а классическая музыка и поэзия – массовой культурой.

Поэты т.н. «серебряного века» отечественной литературы, давшего целую плеяду блистательных имён, вместе с тем принадлежали к самому смертоносному и жестокому столетию в человеческой истории, большинство из них по разным причинам не достигло его экватора. Если попробовать подвести некоторые символические итоги классической эпохи русскоязычной поэзии в границах последних веков, то видение фигур и личностей расставляет их в новой конфигурации, явно непривычной читателю, скажем, середины 20-го столетия.

Поэзия Бориса Леонидовича Пастернака частью отечественной критики, читающей интеллигенции ныне рассматривается в качестве совершенно исключительного для местных широт явления. Обожавший классическую музыку, но не последовавший по судьбе в качестве композитора, Пастернак сравнительно поздно по меркам изобильного на поэтические таланты своего времени обратился к сочинительству, сначала в ориентирах на футуризм. Но музыка, заключённая в его бесподобных стихах, вскоре взыграла как нечто уникальное в отечественной словесности, словно бы соединяющее чуть не античную академическую поэзию, европейский ренессанс и столь тревожную и многозначную ему современность.

Эта абсурдистская сказка о британской школьнице, побывавшей в течение своего сна в чудесной стране, известна и чрезвычайно популярна практически во всём читающем свете. Алиса, как мы узнаём из строк произведения, не вундеркинд или некий особенный ребёнок, а вполне обычная девочка. У неё семья, учёба, кошка Дина и аквариумные рыбки дома. Однако подсознание Алисы в один из дней якобы породило невероятную страну с причудливыми удивительными созданиями и неадекватным привычной действительности течением событий.

Приключения начинаются с провала и падения в некий бездонный колодец. Далее Алисе чего только не встретится: от склянок, содержимое которых изменяет размер тела и грибов того же назначения до курьёзных Шляпника с мартовским зайцем и Соней, ужасных Деликатеса с Грифоном, а затем и безумных карточных короля с королевой и их нелепыми подданными.

Под занавес бредовой череды событий, после никчёмного умопомрачительного подобия суда, царствующие особы со свитой отправляются играть в очень своеобразный крокет. Участие в нём кроме второго сквозного персонажа произведения – необычного кролика, различных слуг и карточных персонажей пытается также принять и Алиса. Шарами в игре выступают ежи, молотками – птицы фламинго, а воротами – стражники!  

Некоторым из нас  приходилось часто слышать выражение «Он славный парень!», а к иным и вовсе так обращались напрямую. Кто же такие славные парни, чем они славны? Своя трактовка этого понятия имеется у американского психотерапевта Роберта Гловера, создавшего книгу «Хватит быть славным парнем!» Из названия труда явствует, что писатель, должно быть, пренебрежительно или осудительно относится к таким индивидам. В чём же дело?

В данном исследовании Гловер настойчиво утверждает, что т.н. «славные парни» (каким и он сам некогда прежде являлся, но смог избавиться от синдрома благодаря своей концепции) не являются счастливыми и даже в истинном смысле успешными относительно карьеры. Из-за т.н. отравляющего стыда они бояться выражения своих чувств и препятствуют выражению их другими. Они лишены целостности нрава и настоящей мужественности. Внутренне убеждённые в своей искренности, они также в конечном счёте постоянно лукавы. Ради избегания конфликтов они готовы отступать до того момента, пока зачастую не оказываются припёртыми к стенке. Неприятие себя настоящего, зацикленность на каком-либо пороке или навязчивой идее; необоснованное вознесение своего партнёра в отношениях на пьедестал непогрешимости или, наоборот, поиск в качестве объекта любви ущербных женщин с проблемами, идущими из прошлого; явная недооценка себя по причине недополученного в детстве внимания и заботы; нехватка мужского воспитания и отсутствие полноценного объёмного общения с взрослыми воспитанными мужчинами – таковы некоторые аспекты в отношении объекта исследования, обсуждаемые Гловером на страницах произведения.