В читающем свете, среди по-настоящему вовлечённой во всемирную культуру интеллигенции, наряду с другими англоязычными авторами, Оскар Уайльд, пожалуй, наименее нуждающийся в представлении властитель дум!

Сочинения Оскара Уайльда по силе эстетического воздействия и художественной наполненности сравнимы с трудами столпов и законодателей главных жанров литературы в различных частях европейского континента ещё с античности. В последующие эпохи, до нашего времени, согласно ряду авторитетных мнений, по тектоническому влиянию на часть сфер искусства след, оставленный выдающимся британским эстетом, не находит себе равных!

В первую очередь это, конечно же, относится к наиболее грандиозному произведению, вышедшему из-под пера великого ирландского поэта, писателя и драматурга – ‘Портрета Дориана Грея’.

На страницах романа нравственное низвержение некогда прекрасного чистосердечного юноши, с восторгом живописуемого художником, под непреодолимым разлагающим воздействием порочного и блестящего в своём язвительном критицизме приятеля-лорда – метаморфоза наподобие той, что приведена в легенде Ветхого Завета о грехопадении.

Труд создателя и популяризатора онтопсихологии Антонию Менегетти ‘Мужской стиль’ закладывает в общественный дискурс проблематику взаимного прочтения реальности женского и мужского миров.

Сама онтопсихология, как всё ещё, вероятно, требующая пристального изучения и освоения со времени своей формализации в 70-х гг. XX-го столетия, область знаний об отношениях между людьми, предоставляет широкий спектр любопытных аспектов – и для исследователя, и для обывателя.

Ролевое ментальное взаимодействие мужчин и женщин в ‘Мужском стиле’ рассматривается во многом с позиций возможности реализации мужчиной себя как незаурядной фигуры и становления реальной личностной величины.

Примечательным образом Менегетти оценивается женский потенциал умственного противодействия мужской природе и способностям ограничения второй в мужчинах, а также решение этой проблемы.

Когда-то в Древней Греции существовала традиция: авторов пьес, вызывавших у публики слезы дешевыми приемами, другими словами, спекулировавших на человеческих чувствах, подвергали остракизму, то есть попросту изгоняли из страны. Насчет пользующихся такими же приемами древнегреческих авторов комедий в истории Эллады почему-то не сказано ничего…Что же касается нашего времени, то авторов и актеров, выжимающих смех из публики любой ценой, не то что не осуждают, а даже наоборот, всячески приветствуют. Не будем перечислять эти навязшие в зубах фамилии и теле- и радиопередачи (их и так все знают), скажем только, что из-за них такое жизненно важное для человека понятие как юмор стало синонимом пошлости, а слово «юморист» приобрело пренебрежительный, даже слегка оскорбительный оттенок.

На этом фоне отдельной недосягаемой вершиной высится творчество Михаила Жванецкого. Впрочем, оно высилось бы и без подобного фона, настолько он сам по себе неповторим и уникален.

Его невероятный, феноменальный успех у публики в течение более чем сорока лет, практически без всяких перерывов, уже сам по себе достоин книги Гиннеса. Но дело в том, что это не тот успех, которого добиваются любой ценой, для достижения которого все средства хороши. У Жванецкого успех полноценный, успех по гамбургскому счету. Причем ему для этого не нужно было меняться, придумывать новые формы для выступлений, — нет, он все годы остается неизменным: портфель, в нем тексты, в руке несколько страниц, энергичный взмах руки и — главное — неповторимая, только одному ему присущая интонация, которую ни с чьей не спутаешь. Сначала на магнитофонных лентах, потом по радио, наконец, по телевидению, и все эти годы со сцен переполненных концертных залов звучит этот неповторимый, мгновенно узнаваемый голос со всеми его невероятными оттенками и нюансами.

Следуя по историческому пути, человечество выработало немереное количество с одной стороны традиций, канонов и постулатов, а с другой – ложных установок,  штампов и стереотипов. Понятие успешности связывалось в разные времена с довольно-таки определёнными факторами, предметами, свойствами её субъектов. При том, в наиболее прогрессивные эпохи жизнедеятельности цивилизации возникло чётко выраженное обособление понимания успешности у т.н. «западной» и «восточной» части населения планеты.

В своём труде «Брать или отдавать» один из наиболее влиятельных молодых лидеров XXI-го века, Адам Грант, исследует в частности феномен чистого альтруизма в противопоставлении, упрощённо говоря, эгоизму и некоему пограничному состоянию натуры, присущему, как он утверждает, большинству представителей человеческого рода. Выделяет он при этом и соответствующие категории членов социума: берущих, обменивающих и дающих.

Чрезвычайно любопытные умозаключения на основе самых что ни на есть статистически бесстрастных данных, исторических сведений и наблюдений приводят Адама Гранта к выводам, хлёсткой плетью рассекающим оболочку догматической ловушки обывателя в его представлении о роли вышеуказанных категорий в общественной иерархии.

Среди сочинений в жанре фэнтези читатель, наверное, не отыщет столь же знаменитого и читаемого по всему свету романа, как ‘Властелин колец’ Джона Рональда Ру́эла То́лкиена. Всемирную известность изданная в 50-х гг. XX-го столетия эпопея, обретшая объём трилогии, получила в качестве продолжения широко уже известной в читательских кругах любителей фэнтези саги о хоббите Бильбо — ‘Хоббит, или туда и обратно’ в 60-х гг.

Ставя цель установить формат и величину настоящего саксонского эпоса, Джон Толкиен книгами про хоббита и волшебные кольца как никто другой прежде провозгласил становление жанра, взрастил интерес к нему и оказал несравнимое воздействие на культуру по другую сторону от её исполинского пласта, условно именуемого «реализмом».

Некогда раздобыв так называемое Кольцо Всевластия, найденное прежде по случайности уродливым Го́ллумом (Смеаголом), хоббит Бильбо загадочным образом поручает его на хранение своему племяннику Фродо. Узнавший об этом спустя некоторое время, легендарный волшебник Гэндальф, повествует хоббиту о сущности хранящегося у него в жилище кольца и связанных с ним возможных судьбоносных «тектонических процессах» во всём Средиземье и даже более. После разговора с магом, Фродо приходится согласиться покинуть родной городок Шир, отправившись в невероятно рисковое и опасное приключение с миссией уничтожения Кольца Всевластия.

Наречённый потомками «отцом истории» Геродот составил своё грандиозное сочинение структурно из 9 книг. По форме его «История» — описательное научное сочинение, по содержанию же оно в значительной мере склоняется к увлекательному роману в прозе, повествующему современникам и поколениям будущего о невероятных умопомрачительных фактах, судьбоносных явлениях и выдающихся личностях прошлого!

О расцвете и закате царств и правителей, лукавстве и предательстве, интригах и замысловатых комбинациях, столкновениях, противоборствах государств, о бурно меняющейся античной карте влияния и переселения повествует древнегреческий автор на страницах своих девяти частей «Истории».

Геродот рассказывает в том числе и о своих путешествиях в различные части освоенного тогда мира, таких как Древний Египет, Персия или Скифия, в подробностях описывая обычаи, особенности, культы и традиции древних обществ.

На страницах «Истории» любознательного читателя ждут необычайные приключения в миры былых цивилизаций, знакомство с феноменальными фигурами, потрясающими сюжетами, в частности векового противостояния эллинов с «варварами» – многогранной реальностью исконного прошлого, с которой не сравниться и доныне ещё ни одна из экранизаций, ни одна попытка подражать былому посредством искусства! 

Отечественная поэзия на мировой литературной карте обрисовала свой совершенно особенный контур, как и некоторые другие поэтические течения в азиатских или европейских странах. Она обогащалась в своих традициях и чертах ещё со «Слова о Полку Игореве», потом от Ломоносова и Державина, далее с невиданным размахом от Пушкина, Лермонтова и Некрасова до Мандельштама, Цветаевой, Бродского и Окуджавы, чем-то своеобразным и новым наполнялась она и далее – до сей поры, когда уже романы в книгах потеснены телевизионными сериалами, а классическая музыка и поэзия – массовой культурой.

Поэты т.н. «серебряного века» отечественной литературы, давшего целую плеяду блистательных имён, вместе с тем принадлежали к самому смертоносному и жестокому столетию в человеческой истории, большинство из них по разным причинам не достигло его экватора. Если попробовать подвести некоторые символические итоги классической эпохи русскоязычной поэзии в границах последних веков, то видение фигур и личностей расставляет их в новой конфигурации, явно непривычной читателю, скажем, середины 20-го столетия.

Поэзия Бориса Леонидовича Пастернака частью отечественной критики, читающей интеллигенции ныне рассматривается в качестве совершенно исключительного для местных широт явления. Обожавший классическую музыку, но не последовавший по судьбе в качестве композитора, Пастернак сравнительно поздно по меркам изобильного на поэтические таланты своего времени обратился к сочинительству, сначала в ориентирах на футуризм. Но музыка, заключённая в его бесподобных стихах, вскоре взыграла как нечто уникальное в отечественной словесности, словно бы соединяющее чуть не античную академическую поэзию, европейский ренессанс и столь тревожную и многозначную ему современность.